«Мы тебя сейчас убьём»: отличница казнила подругу, чтобы стать «особенной»

За стойкой администратора медцентра обычная женщина. За пятьдесят — короткий ёжик волос, чуть погрузневшая фигура. Любезная и приветливая. Она ловко оформляет карточку, ненавязчиво шутит.

— Да, после ковида проблемы с сердцем у каждого второго, — говорит она, записывая меня к кардиологу.

34 года назад об этой женщине говорил весь город: она вызывала ужас и удивление. Леночка — гордость школы, умница и красавица — казнила свою подругу, уложив живой в могилу. Она забила её лопатой...

За свою жизнь человек может прожить несколько жизней.

О некоторых из них хочется забыть. Получается не всегда.

* * *

Леночка Васильева* в юности — типичная тургеневская барышня. Тонкое, породистое лицо, коса по пояс, печальный взгляд, тонкие запястья. На школьных олимпиадах по гуманитарным предметам — первый претендент на победы. Заместитель секретаря комитета комсомола по идеологии — была в советской школе такая должность. Бабушка — врач, отец — капитан подлодки. Леночка — центр вселенной своей семьи.

Но за фасадной частью её жизни была и другая, о которой мало кто знал. В начальной школе она играла в шпионов: сочиняла шифры, придумывала хитроумные задания. В 12 лет примерила на себя роль палача. В её девичьем дневничке список «ликвидируемых»: аккуратным детским почерком — 11 фамилий одноклассников и учителей.

В подростковом возрасте девочка решила умереть сама. Назначила дату и почти год носила по себе траур. Но за месяц до рокового события отправила в могилу… лучшую подругу Катю.

Психиатры нескольких клиник четыре года проверяли её на вменяемость — отклонений не нашли.

Это преступление почти 40-летней давности выдающийся воронежский следователь Эмилия Крайкина, через руки которой прошли сотни дел, запомнила как одно из самых жестоких и необъяснимых.

Яма для подруги

…Они шли по прозрачному осеннему лесу, загребая ногами сухие листья. В кассетнике, который Катя взяла с собой, надрывался «Наутилус».

— Я взрослая, сколько можно жить с бабушкой? — Лена уверенно вышагивала по лесной тропинке. — Сниму домик, заживу самостоятельно, будешь приходить ко мне в гости.

Она позвала Катю съездить с ней из Воронежа в Синицыно поздно вечером 17 октября 1989 года посмотреть этот самый домик — новое жильё.

За Леной та в огонь и в воду — подумаешь, вечерний лес.

Катя до последнего не верила, что происходящее не фильм ужасов, а её жизнь

И вдруг подруга остановилась. Опушка леса, сырые быстро надвигающиеся сумерки. За спиной у девушек хрустнули ветки под чьими-то ногами — и из темноты вынырнули двое: 15-летний знакомый парень и какая-то девица.

— Катя, мы тебя сейчас убьём, — произнесла вдруг Лена. Фраза была неестественной, будто из плохого фильма. Катя чуть не засмеялась. Она даже не испугалась, когда её связывали. Подумала: ерунда какая-то, Леночка вечно что-нибудь учудит, спектакль какой-то. А «режиссёр» меж тем достала из сумки свечи, включила музыку на полную. Потом вколола подруге дозу сильного успокоительного.

Как оказалось, Лена в поисках расширения сознания иногда использовала наркотические препараты. Благо родственники — врачи, получить рецепт — нечего делать. Катя была против наркотиков и боролась за подругу. Говорила: «Ты себя калечишь!» А однажды Катя заявила: «Тебе не жалко себя, может, меня пожалеешь? Если не бросишь, я буду делать то же». Ввела себе дозу… Но Лену это не остановило, а Катя в итоге подсела.

15-летний паренек, пыхтя, орудовал лопатой. Земля оказалась твёрдой, и могила выходила мелковатой. Лена легла в неё, чтобы примериться. Кате наконец стало страшно.

— Лена, хватит! — захныкала она.

Но та и не думала останавливаться. «Раздевайся!» — приказала она.

Куртка, кофта, брюки, золотые серьги, перстенек оказались на земле. Катя осталась в одних кроссовках и всё ещё на что-то надеялась. Её подтащили к яме, и паренек ткнул её ножом в грудь... Удара в сердце, как планировалось, не вышло, лезвие лишь рассекло кожу. Катя взвизгнула и побежала. Погоня была недолгой — через пару минут она снова оказалась на краю ямы. Катя рухнула на колени, стала молить о пощаде: «Лена, не сходи с ума, вызови скорую, я ничего никому не скажу!»

Юношу колотила дрожь, нож выпал из его рук. Лена сунула его девице, но та в ужасе его откинула. Тогда «режиссёр» всучила ей лопату. Всё было вязко и нереально, как в дурном сне.

«Ложись! Вниз лицом!» — рявкнула Лена. Катя подчинилась. Она всегда слушала подругу, даже теперь… Лена била остриём лопаты по голове и шее лежащей в могиле девушки, пока та не затихла. Яму торопливо закидали землей и листьями, собрали вещи и ушли.

— Всего бы на две лопаты глубже — и комар бы носа не подточил, — сокрушался потом на суде один из участников расправы.

Воспитанна и хладнокровна

Следователь по особо важным делам областной прокуратуры Эмилия Крайкина на всю жизнь запомнила то дело. А через её руки прошли сотни дел. Она была лучшим следователем своего времени, легендарной. Ей выпадало расследовать самые запутанные истории. За год до своей смерти она мне о нём рассказывала.

— Девица была хороша собой, воспитана и хладнокровна. Предложила давать показания на английском, — вспоминала Эмилия Андреевна.

Во время следствия возникло подозрение, что Леночка закопала подругу живьём. «Я пульс ей пощупала и поднесла ко рту зеркальце — никаких признаков жизни», — возразила она. «Такое хладнокровие в 17 лет!» — поражалась Крайкина.

— Зачем ты это сделала? — много раз задавала она мучивший её вопрос.

— Пытаюсь понять так же, как и вы. Я любила Катю, люблю и буду любить. Мне её очень не хватает, — театрально смахивая слезы, шептала Лена.

Исключительный ребёнок

Леночке с детства выпало попасть в число избранных. В советские времена о жизни «за бугром» люди узнавали, как правило, из «Международной панорамы» или колонок центральной прессы. Заграничные шмотки, жвачки, пластинки и доллары были уделом лишь редких счастливчиков. Леночка входила в их число. Папа — капитан подлодки, дедушка — высокопоставленный военный морской службы. Девочку баловали, из загранкомандировок привозили ей джинсы, невероятных кукол.

Семья жила во Владивостоке. А заканчивать школу девочку отправили в Воронеж к бабушке и тётке.

«Ленуська — выдающийся, исключительный ребёнок!» — защищала её на суде бабушка — интеллигентная, добрейшая женщина, врач по профессии.

Её почерк в материалах дела и правда исключительный. Изящные линии, буква к букве. На хрупких страницах уголовного дела почти 40-летней давности её признательные показания — как произведения искусств: страшные слова — изысканным почерком…

Она четыре года провела в СИЗО. Сотворить такое мог только человек не в себе — первое, что приходило на ум. Психиатры разных уровней проверяли её на вменяемость. Местные и столичные эксперты пытались отыскать отклонения в психике. Но врачи сошлись во мнении: здорова.

Отличница

В школе к Лене не было претензий. Прилежная ученица — шла на серебряную медаль. Была заместителем секретаря комитета комсомола по идеологии. Вот только одноклассники её сторонились. Может, оттого, что держалась высокомерно. Из подруг у неё была только Катя. Новенькую Лену приняла только она, по доброте душевной села с ней за одну парту.

Я говорила с их учителем Валентиной Шишлянниковой, которая до сих пор помнит обеих девочек. В пору, когда Катя и Лена учились в 9-м классе, она только начинала свою учительскую карьеру. Спустя много лет женщина преподавала в той же школе английский язык.

— Обе девочки, Катя и Лена, учились у меня, — вспоминает Валентина Шишлянникова. — Лена была очень способной, в моём предмете так просто блистательной — много раз побеждала на языковых олимпиадах города. Катя была очень доброй, училась похуже Лены, но тоже неплохо. Она была ведомой, Лена — лидером.

После того как всё уже произошло, учитель литературы вспомнила сочинение, которое Лена написала по «Преступлению и наказанию». В нём она призналась, что хорошо понимает Родиона Раскольникова и вполне могла бы оказаться на его месте… Она любила произвести впечатление, это тоже приняли за рисовку.

— В ту роковую ночь родители Кати были в отъезде — мама в санатории, а папа в командировке, — вспоминает она. — Антон, её младший брат, у которого я была классной, позвонил вечером и сказал, что Катя взяла магнитофон и куда-то ушла с Леной. Он пришёл ко мне поздно вечером и сказал, что боится ночевать один, а ехать к бабушке поздно. Я оставила его у себя.

Наутро Катя не вернулась. Сразу обратились к Лене, но та удивилась: Катя от неё ушла, а куда — не знает.

— Самое неприятное в этой истории, что Лена стала наговаривать на Катю. Рассказывать, что та связалась с дурной компанией, принимает наркотики и ещё бог знает что. Катя была очень хорошей девочкой, и это было особенно больно, — вздыхает Валентина Шишлянникова.

Катю искали полгода. А Лена тем временем звонила родителям Кати и рассказывала о том, что их дочь видели то в Москве, то в Ленинграде на вокзалах. Она там, дескать, торгует собой. Лена позвонила её родителям со своими небылицами и тогда, когда труп Кати уже откопали. Этим она себя и выдала.

Дневник ликвидатора

Семь томов уголовного дела. Пожелтевшие от времени, со скрюченными сухими страницами талмуды. Протоколы, медицинские заключения, казенные фото, и вдруг — дневники обеих девочек. Читать их неловко, будто подглядываешь. В них — душа нараспашку. Самое личное, сокровенное. О смысле жизни, первой любви, непростых отношениях с родителями и бог весть ещё о чём. Обе девочки в этих дневниках беззащитны и открыты.

«Я — тихоня! О, как я ненавижу это слово! Если бы ты знал, как мне не нравятся девчонки-тихони! А ведь получается самоненавистничество», — пишет Катя о себе, обращаясь к дневнику.

«Вот мне и исполнилось 16 лет… Как хочется остаться 15-летней!.. Лена должна подарить мне «Муравейник» — объеденье, мой любимый торт».

А вот Ленины записи. В 12 лет детским почерком она вывела: «Список ликвидируемых» — и дальше 11 фамилий под номерами. Первая — учителя Роговой Елены Борисовны…

«За убийство при желании отомстить — высшая мера наказания, но так как я несовершеннолетняя, то посадят. Интересно на сколько? Завтра пойду в милицию и узнаю», — фиксирует в дневнике 13-летняя Лена.

«Чтобы жить, надо уметь выживать. А чтобы выживать, не нужно высоких чувств — надо уметь забывать и предавать», — пишет 14-летняя девочка, а через год: «Он считал себя исключительным, потому что жил не по правилам, а по исключениям. Потом он стал исключённым, а затем — заключённым».

Что это? Как это могло оказаться в этой хорошенькой головке с русой косой до пояса? В материалах дела полуистлевшая газета — в ней статья о замечательной семье Лены. Большой снимок, Лена в центре. Я вглядываюсь в её детское фото — строгая, утончённая девочка.

Она всё время играла в смерть. Говорила, что умрет молодой: «Я не дотяну и до 16». Играла в шпионов, сочиняла шифры. Однажды хотела «ликвидировать» девочку за то, что та разгадала этот шифр и что-то прочитала.

Приговаривала к смерти не только других, но и себя. Пыталась свести счёты с жизнью разными способами. Писала приятелям записки с указанием адреса, где они смогут найти её тело. Психиатры, которые долго изучали её личность, пришли к выводу: «Эгоцентрична, хочет любой ценой привлечь к себе внимание».

Катя была её верной подданной. Она восхищалась Леной и всё время пыталась её спасти.

«До встречи с тобой я была обыкновенной. Твои трезвые взгляды на жизнь совершенно изменили мои оптимистические взгляды, я стала пессимисткой… Я тебя очень прошу, давай менять взгляды. Ведь так хочется жить, и верить, и радоваться жизни».

Однажды Лена объявила подруге, что через 14 месяцев уйдет из жизни, и даже начала носить траур по себе.

«Осталось 400 дней, — пишет она Кате. — Это так много и так мало». Дату своей смерти она определила в день своего совершеннолетия — 24 ноября 1989 года. Трагедия случилась почти на месяц раньше. Но погибла не Лена, а Катя. 17 октября 1989 года вместе со случайными приятелями Лена казнила Катю…

Пошла по наклонной

— Девушка полгода числилась в розыске как без вести пропавшая. А 13 мая 1990 года мальчишки играли в футбол в окрестностях станции Синицино, и кто-то споткнулся о кроссовок, торчащий из земли. Поддели прошлогоднюю листву и наткнулись на скелет, — рассказывал бывший тогда начальником убойного отдела областного ГУВД Владимир Селявкин. — По картотеке «потеряшек» предположили, что это может быть пропавшая в октябре 1989 года Катя Ф. Для опознания пригласили её родителей, и по кроссовку они её опознали.

По словам правоохранителей, Лену задержали первой. Потом арестовали Валерия и Ольгу. Они стали давать признательные показания. Лена выдала себя циничными звонками родителям Кати, рассказывая, что их дочь пошла по наклонной. «Ваша дочь зарабатывает телом, я видела её на вокзале», — говорила она им, когда родители уже похоронили останки своего ребёнка.

«Катька распространяет про тебя гадости»

…Дороги у Лены с Катей разошлись сразу после школы. Лена поступила в политех, Катя только искала себя. Со слов Лены, податливая Катя нашла себе дурную компанию и большую часть времени обреталась на вокзале. Девчонки иногда встречались, Катя по-прежнему прибегала к Лене по первому звонку. С Валерием Лену познакомила тоже Катя. Он был из её «вокзальной тусовки». Позже Лена скажет про него: «Интеллект на уровне цинкового ведра». Он был младше Лены, ему было всего 15, закончил шесть классов школы. Что его связывало с высокоинтеллектуальной Леной?.. Они встречались, гуляли в парке «Алые паруса», держась за руку. Валера был влюблен. Со слов Лены, ему претила их дружба с Катей, он считал, что вокзальная девица её недостойна, пытался рассорить. А однажды заявил: «Катька распространяет про тебя гадости, говорит, что ты спишь с кем попало и колешься». Якобы эти слова и решили дело. «Я выпущу из неё кровь по капле», — процедила Лена.

Оля — бывшая подруга Валеры, которую он таскал за собой, тоже оказалась в «деле». Она, добивавшая её лопатой, видела Катю всего раз в жизни.

Мистификация

Лена провела в СИЗО четыре года. Сначала ей делали ряд психолого-психиатрических экспертиз, потом прокуратура обжаловала изначально назначенный мягкий приговор. В итоге ей и её другу Валерию назначили десять лет колонии общего режима (максимум для несовершеннолетних), а Ольге — восемь. Тут уже Лена пыталась обжаловать судебный вердикт. И засыпала апелляционные инстанции жалобами.

Она писала в них о том, что в этом деле есть неисследованный момент — мистика. Рассказывала, что в 1988 году её стал преследовать некий человек. Он внушил ей мысль о том, что «есть особенные люди, которые способны обновлять мир совершенно на особенной основе». И необходимость убийства Кати внушил ей именно он. Даже назвал точную дату, за год до несчастья. Убийство, с её слов, носило ритуальный характер.

Девушка опять хотела быть особенной, но ей снова не поверили.

«Всё так плохо закончилось»

Она отсидела чуть больше половины срока, и за хорошее поведение её освободили. Вернулась в Воронеж, где и живёт до сих пор. Я нашла Лену в социальных сетях. Работает, ходит в церковь. Нашла её телефон, позвонила. Голос был энергичным, где-то рядом плакал ребенок. Она выслушала мою просьбу о встрече, помолчала. «Вы же понимаете, все так плохо закончилось, мне бы не хотелось об этом вспоминать», — выдавила она очень вежливо и положила трубку.

Из тюрьмы она писала родителям: «Катя приходит ко мне во сне, всё время зовет к себе».

Быть обычной могло бы стать теперешней мечтой Леночки. Но сбыться этому не суждено. Она навсегда особенная. Палач своей 18-летней подруги.

*имена героев изменены.