Меняю штурвал на скальпель

Однокурсники 28-летнего Нормана Эдуардо Кальдерона частенько удивляются: как можно бросить карьеру пилота и уехать в Россию. У нас проще поверить в обратное — чтобы врач в поисках лучшей доли стал пилотом. Будущий нейрохирург рассказал корреспонденту «Житья» свою историю.

Норман родился в Мехико в обес­печенной семье. Родители устроили сына в хорошую школу, вслед за которой должен был последовать престижный университет. Однако жизнь распорядилась иначе. Бизнес отца потерпел крах, Кальдероны были вынуждены перебраться из столицы в небольшой городок и затянуть пояса.

Семья едва сводила концы с концами. 14-летний Норман подрабатывал грузчиком, носильщиком, хотя с детства мечтал стать врачом. Но судьба подготовила ему другой сюрприз.

Однажды, блуждая в поисках очередной подработки, Норман забрёл в здание местного аэропорта. Предложил свои услуги администратору и получил самую низшую должность — мальчика на побегушках. Тем не менее работа в аэропорту пареньку понравилась.

Постепенно Норман поднимался по карьерной лестнице. Его повысили — сделали сначала младшим, а потом и старшим менеджером. Молодой человек работал с документацией, отвечал на телефонные звонки, а в перерывах штудировал учебники по авиации, изучал устройство самолётов, слушал байки знакомых лётчиков и копил 10 тысяч долларов на учёбу в американской лётной школе, куда и поступил, когда ему исполнилось 19 лет. А свой первый полёт совершил через 8 месяцев после начала занятий.

— Тогда мне хотелось просто сесть за штурвал самолёта и улететь подальше от всех проблем, — улыбается молодой человек. — А мечта о медицине отошла на задний план. Но ненадолго.

Став пилотом, парень вернулся в Мексику, начал летать на небольших пассажирских самолётах. Но постепенно работа превратилась в рутину. Молодой человек всё чаще стал возвращаться к своей детской мечте — медицине. И так получилось, что во время одного из полётов ему пришлось поработать психотерапевтом: друга, второго пилота, бросила девушка.

— Помимо авиации я серьёзно занимался психологией и попробовал поговорить с ним, — поясняет Норман. — Замечали, что в полёте человек расслабляется?

Красивый вид за окном помогает настроиться на разговор. Было бы здорово, если бы существовали воздушные больницы! Я бы с удовольствием в такой работал. А тогда после нашего разговора другу стало легче. И я вспомнил, что когда-то хотел стать врачом.

Норман начал искать варианты в Интернете. На одном из сайтов он нашёл информацию о бесплатном обучении в России по программе обмена студентами.
— Это были не лучшие времена, — говорит Норман. — Одного за другим я терял близких людей: лучший друг не перенёс инфаркта, сестра умерла после серьёзной болезни, а отец погиб при несчастном случае. И в какой-то момент я понял, что на земле от меня будет больше пользы, чем в воздухе.

Россия встретила мексиканца снегопадом и морозами. Будущий врач говорит, снег выглядел точь-в-точь, как облака, если бы они опустились на землю.

— Конечно, как и у всех, Россия ассоциировалась у меня с коммунизмом, красным цветом и КГБ,— смеётся Норман. — И первые впечатления были очень странными. Аэропорт, в который мы прибыли, был плохо освещён, крыша была отделана серым металлом, все курили, что было для меня полной неожиданностью, выглядели молчаливыми и мрачными.

Приехав в Россию, Норман полгода прожил в Туле, где изучал русский язык и основы медицины. 

— Мой сосед, русский парень, постоянно поднимал гантели и курил в перерывах, — вспоминает студент. — Для меня это было дико — сначала пытаться улучшить физическое состояние, а потом гробить здоровье никотином. А однажды, когда я впервые пошёл в российский ночной клуб, стал свидетелем огромной драки. В общем, весело!

Норман признаёт: уровень медицины у нас далеко не на высшем уровне, да и практических занятий в вузе недостаточно. Молодой человек искренне не понимает студентов, которые учатся исключительно ради диплома. Студент, пользующийся шпаргалками сегодня, завтра поставит неправильный диагноз, и последствия могут быть самыми плачевными.

Сегодня Норман говорит почти без акцента, преподаёт испанский и выступает в клубах со своей группой «Молчаливые волки». Через полгода он получит диплом врача, правда, пока не решил, где будет работать:

— Мне очень нравится Россия, я полюбил её, но врачи тут получают очень мало.

Больницы старые и обшарпанные, серые стены наводят депрессию. От такой обстановки состояние больного может только ухудшиться. Непонятно, почему здесь, чтобы сделать томографию, приходится ждать по два месяца и эта процедура весьма дорогая. В Мексике и Америке с этим нет никаких проблем.

В Мексике у молодого человека осталась пожилая мама. Парень по возможности помогает ей деньгами. А когда становится тяжело, Норман любит вспоминать случай из своего лётного прошлого. Как-то раз ему пришлось лететь во время шторма.

— Грозовые тучи были просто чудовищными, как в кино,— рассказывает парень. — Было очень страшно, но вдруг посреди всей этой черноты я увидел проблески солнца. Меня это тогда невероятно воодушевило. Теперь я точно знаю — дождь не может идти вечно. Как бы тяжело ни было, лучшие времена не за горами.

В ТЕМУ

Из хирургов в пилоты

Сербский врач Владимир Алексич был одним из первых энтузиастов, кто начал самостоятельно делать аэропланы. Авиацией он заинтересовался в 1907 году — постоянно наблюдая за новостями воздухоплавания, начал изготавливать модели самолётов, которые запускал с крыши своего санатория, оборудованного самыми современными для того времени приборами. В начале октября 1909 года Алексич собрал первый летательный аппарат, а 13 октября попытался осуществить свой первый полёт. Но аэроплан поднялся в воздух всего лишь на несколько метров. Ввиду своего несовершенства и возможной неопытности пилота аппарат резко опустился на землю и был частично повреждён.